0-61-00: Врач, Ординатор
Литературные фрагменты:
Федор Павлович под вечер послал за доктором Герценштубе, который и прибыл немедленно. Осмотрев больного тщательно (это был самый тщательный и внимательный доктор во всей губернии, пожилой и почтеннейший старичок), он заключил, что припадок чрезвычайный и "может грозить опасностью", что покамест он, Герценштубе, еще не понимает всего, но что завтра утром, если не помогут теперешние средства, он решится принять другие.
Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в двадцати томах. М., 1998. Т. 13. Братья Карамазовы. Роман в четырех частях с эпилогом. С. 289.
Но уже доктор входил - важная фигура в медвежьей шубе, с длинными темными бакенбардами и с глянцевито выбритым подбородком. Ступив через порог, он вдруг остановился, как бы опешив: ему верно показалось, что он не туда зашел: «Что это? Где я?» - пробормотал он, не скидая с плеч шубы и не снимая котиковой фуражки с котиковым же козырьком с своей головы. Толпа, бедность комнаты, развешанное в углу на веревке белье сбили его с толку… Доктор еще раз брезгливо оглядел комнату и сбросил с себя шубу. Всем в глаза блеснул важный орден на шее.
Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в двадцати томах. М., 1998. Т. 13. Братья Карамазовы. Ч. 4. Кн. 10. С. 240.
Старший доктор хоть был и человеколюбивый и честный человек (его тоже очень любили больные), но был несравненно суровее, решительнее ординатора, даже при случае выказывал суровую строгость, и за это его у нас как-то особенно уважали. Он являлся в сопровождении всех госпитальных лекарей, после ординатора, тоже свидетельствовал каждого поодиночке, особенно останавливался над трудными больными, всегда умел сказать им доброе, ободрительное, часто даже задушевное слово и вообще производил хорошее впечатление.
Достоевский Ф.М. Записки из мертвого дома // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в двадцати томах. М., 1998. Т. 3. Записки из мертвого дома. С. 156.
Доктора обходили палаты поутру; часу в одиннадцатом являлись они у нас все вместе, сопровождая главного доктора, а прежде них, часа за полтора, посещал палату наш ординатор. В то время у нас был ординатором один молоденький лекарь, знающий дело, ласковый, приветливый, которого очень любили арестанты и находили в нем только один недостаток: «слишком уж смирен». В самом деле, он был как-то неразговорчив, даже как будто конфузился нас, чуть не краснел, изменял порции чуть не по первой просьбе больных и даже, кажется, готов был назначать им и лекарства по их же просьбе. Впрочем, он был славный молодой человек… Наш ординатор обыкновенно останавливался перед каждым больным, серьезно и чрезвычайно осматривал его и опрашивал, назначал лекарства, порции.
Достоевский Ф.М. Записки из мертвого дома // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в двадцати томах. М., 1998. Т. 3. Записки из мертвого дома. С. 154–155.
Маленький доктор, едва доставая до груди Арбузова, приложил к ней стетоскоп и стал выслушивать. Испуганно глядя доктору в затылок, Арбузов шумно вдыхал воздух и выпускал его изо рта, сделав губы трубочкой, чтобы не дышать на ровный глянцевитый пробор докторских волос…
Выслушав и выстукав пациента, доктор присел на угол письменного стола, положив ногу на ногу и обхватив руками острые колени. Его птичье, выдавшееся вперед лицо, широкое в скулах и острое к подбородку, стало серьезным, почти строгим.
Куприн А.И. В цирке // Куприн А.И. Собрание сочинений в девяти томах. М., 1971. Т. 3. С. 149.
Кто-то шел по аллее. Сначала был виден огонек то вспыхивающей, то потухавшей сигары. Потом Мерцалов мало-помалу мог разглядеть старика небольшого роста, в теплой шапке, меховом пальто и высоких калошах… Голос у него был мягкий, ласковый, старческий…
Старик приблизил к нему свое умное, серьезное лицо с седыми баками и сказал дружелюбно, но серьезным тоном:
- Подождите... не волнуйтесь! Расскажите мне все по порядку и как можно короче. Может быть, вместе мы придумаем что-нибудь для вас.
В необыкновенном лице незнакомца было что-то до того спокойное и внушающее доверие, что Мерцалов тотчас же без малейшей утайки, но страшно волнуясь и спеша, передал свою историю. Он рассказал о своей болезни, о потере места, о смерти ребенка, обо всех своих несчастиях, вплоть до нынешнего дня. Незнакомец слушал, не перебивая его ни словом, и только все пытливее и пристальнее заглядывал в его глаза, точно желая проникнуть в самую глубь этой наболевшей, возмущенной души. Вдруг он быстрым, совсем юношеским движением вскочил с своего места и схватил Мерцалова за руку. Мерцалов невольно тоже встал.
- Едемте! - сказал незнакомец, увлекая за руку Мерцалова.- Едемте скорее!.. Счастье ваше, что вы встретились с врачом. Я, конечно, ни за что не могу ручаться, но... поедемте!...
Войдя в комнату, доктор скинул с себя пальто и, оставшись в старомодном, довольно поношенном сюртуке, подошел к Елизавете Ивановне. Она даже не подняла головы при его приближении.
- Ну, полно, полно, голубушка,- заговорил доктор, ласково погладив женщину по спине. - Вставайте-ка! Покажите мне вашу больную.
… Что-то ласковое и убедительное, звучавшее в его голосе, заставило Елизавету Ивановну мигом подняться с постели и беспрекословно исполнить все, что говорил доктор.
… Доктор сидел за столом и что-то писал на клочке бумажки, который он вырвал из записной книжки. Окончив это занятие и изобразив внизу какой-то своеобразный крючок вместо подписи, он встал, прикрыл написанное чайным блюдечком и сказал:
- Вот с этой бумажкой вы пойдете в аптеку... давайте через два часа по чайной ложке. Это вызовет у малютки отхаркивание... Продолжайте согревающий компресс... Кроме того, хотя бы вашей дочери и сделалось лучше, во всяком случае пригласите завтра доктора Афросимова. Это дельный врач и хороший человек. Я его сейчас же предупрежу. Затем прощайте, господа!
Куприн А.И. Чудесный доктор // Куприн А.И. Собрание сочинений в девяти томах. М., 1971. Т. 2. С. 272-274.
Доктор, молодой и серьезный человек, первый раз в жизни присутствовал при экзекуции. Теряясь и чувствуя себя точно связанным под сотнями уставленных на него глаз, он неловко вышел на середину батальона, бледный, с дрожащею нижнею челюстью… Доктор, избегая глядеть ему в глаза, с выражением брезгливого ужаса на лице, выслушал сердце и пульс и пожал в недоумении плечами. Он не заметил даже малейших следов обычного в этих случаях волнения. Очевидно было, что или Байгузин не понимал того, что с ним хотят делать, или его темный мозг и крепкие нервы не могли проникнуться ни стыдом, ни трусостью.
Доктор сказал несколько слов на ухо батальонному командиру и быстро, тем же неловким шагом ушел за строй.
Куприн А.И. Дознание // Куприн А.И. Собрание сочинений в девяти томах. М., 1970. Т. 1. С. 156.
Через полчаса явился уездный лекарь, человек небольшого роста, худенький и черноволосый. Он прописал мне обычное потогонное, велел приставить горчичник, весьма ловко запустил к себе под обшлаг пятирублевую бумажку, причем, однако, сухо кашлянул и глянул в сторону, и уже совсем было собрался отправиться восвояси, да как-то разговорился и остался… Пустился мой доктор в разговоры. Малый он был не глупый, выражался бойко и довольно забавно.
Тургенев И.С. Уездный лекарь // Тургенев И.С. Записки охотника. М., 1985. С. 26. Тургенев И.С. Уездный лекарь // Тургенев И.С. Записки охотника. М., 1985. С. 26.
Послушай, Лукерья, - начал я наконец. - Послушай, какое я тебе предложение сделаю. Хочешь, я распоряжусь: тебя в больницу перевезут, в хорошую городскую больницу? Кто знает, быть может тебя еще вылечат? Во всяком случае ты одна не будешь...
Лукерья чуть-чуть двинула бровями.
- Ох, нет, барин, - промолвила она озабоченным шепотом, - не переводите меня в больницу, не трогайте меня. Я там только больше муки приму. Уж куда меня лечить!.. Вот так-то раз доктор сюда приезжал; осматривать меня захотел. Я его прошу: «Не тревожьте вы меня, Христа ради». Куда! переворачивать меня стал, руки, ноги разминал, разгинал; говорит: «Это я для учености делаю; на то я служащий человек, ученый! И ты, говорит, не моги мне противиться, потому что мне за мои труды орден на шею дан, и я для вас же, дураков, стараюсь». Потормошил, потормошил меня, назвал мне мою болезнь - мудрено таково - да с тем и уехал. А у меня потом целую неделю все косточки ныли.
Тургенев И.С. Живые мощи // Тургенев И.С. Записки охотника. М., 1985. С. 234.
Берсенев тотчас… бросился к доктору и привез его. Доктор прописал разом пиявки, мушки, каломель и велел пустить кровь.
"- Он опасен?" - спросил Берсенев.
"- Да, очень, - отвечал доктор. - Сильнейшее воспаление в легких; перипневмония в полном развитии, может быть, и мозг поражен, а субъект молодой. Его же силы теперь против него направлены. Поздно послали, а впрочем, мы все сделаем, что требует наука".
Доктор был еще сам молод и верил в науку.
Тургенев И.С. Накануне // Тургенев И.С. Записки охотника. Накануне. Отцы и дети. М., 1971. С. 421–422.
Василий Иванович потыкал третьим пальцем в трубку, где еще оставалось немного горячей золы.
- … Ведь я что? Отставной штаб-лекарь,.. теперь вот в агрономы попал. Я у вашего дедушки в бригаде служил, - обратился он опять к Аркадию, - да-с, да-с; много я на своем веку видал видов…
Ведь я, ты знаешь, от практики отказался, а раза два в неделю приходится стариной тряхнуть. Идут за советом - нельзя же гнать в шею. Случается, бедные прибегают к помощи. Да и докторов здесь совсем нет. Один здешний сосед, представь, отставной майор, тоже лечит. Я спрашиваю о нем: учился ли он медицине?.. Говорят мне: нет, он не учился, он больше из филантропии... Ха-ха, из филантропии! а? каково! ха-ха! xa-xa!
Тургенев И.С. Отцы и дети // Тургенев И.С. Записки охотника. Накануне. Отцы и дети. М., 1971. С. 562–563.
Привезенный… доктор, маленький человек в очках, с немецкою физиономией, вылезал не торопясь из кареты.
Тургенев И.С. Отцы и дети // Тургенев И.С. Записки охотника. Накануне. Отцы и дети. М., 1971. С. 629.
Доктор Андрей Ефимыч Рагин — замечательный человек в своем роде. Говорят, что в ранней молодости он был очень набожен и готовил себя к духовной карьере, и что, кончив в 1863 году курс в гимназии, он намеревался поступить в духовную академию, но будто бы его отец, доктор медицины и хирург, едко посмеялся над ним и заявил категорически, что не будет считать его своим сыном, если он пойдет в попы. Насколько это верно — не знаю, но сам Андрей Ефимыч не раз признавался, что он никогда не чувствовал призвания к медицине и вообще к специальным наукам.
Как бы то ни было, кончив курс по медицинскому факультету, он в священники не постригся. Набожности он не проявлял и на духовную особу в начале своей врачебной карьеры походил так же мало, как теперь.
Наружность у него тяжелая, грубая, мужицкая; своим лицом, бородой, плоскими волосами и крепким, неуклюжим сложением напоминает он трактирщика на большой дороге, разъевшегося, невоздержного и крутого. Лицо суровое, покрыто синими жилками, глаза маленькие, нос красный. При высоком росте и широких плечах у него громадные руки и ноги; кажется, хватит кулаком — дух вон. Но поступь у него тихая и походка осторожная, вкрадчивая; при встрече в узком коридоре он всегда первый останавливается, чтобы дать дорогу, и не басом, как ждешь, а тонким, мягким тенорком говорит: «виноват!». У него на шее небольшая опухоль, которая мешает ему носить жесткие крахмальные воротнички, и потому он всегда ходит в мягкой полотняной или ситцевой сорочке. Вообще, одевается он не по-докторски. Одну и ту же пару он таскает лет по десяти, а новая одежа, которую он обыкновенно покупает в жидовской лавке, кажется на нем такою же поношенною и помятою, как старая; в одном и том же сюртуке он и больных принимает, и обедает, и в гости ходит; но это не из скупости, а от полного невнимания к своей наружности.
… В первое время Андрей Ефимыч работал очень усердно. Он принимал ежедневно с утра до обеда, делал операции и даже занимался акушерской практикой. Дамы говорили про него, что он внимателен и отлично угадывает болезни, особенно детские и женские. Но с течением времени дело заметно прискучило ему своим однообразием и очевидною бесполезностью. Сегодня примешь тридцать больных, а завтра, глядишь, привалило их тридцать пять, послезавтра сорок, и так изо дня в день, из года в год, а смертность в городе не уменьшается, и больные не перестают ходить. Оказать серьезную помощь сорока приходящим больным от утра до обеда нет физической возможности, значит, поневоле выходит один обман.
…Больных много, а времени мало, и потому дело ограничивается одним только коротким опросом и выдачей какого-нибудь лекарства, вроде летучей мази или касторки. Андрей Ефимыч сидит, подперев щеку кулаком, задумавшись, и машинально задает вопросы.
Чехов А.П. Палата № 6 // Чехов А.П. Избранные произведения в трех томах. М., 1967. Т. 2. С. 194, 196, 198.
В городе у Старцева была уже большая практика. Каждое утро он спешно принимал больных у себя в Дялиже, потом уезжал к городским больным, уезжал уже не на паре, а на тройке с бубенчиками, и возвращался домой поздно ночью. Он пополнел, раздобрел и неохотно ходил пешком, так как страдал одышкой…
… Голос у него изменился, стал тонким и резким. Характер у него тоже изменился: стал тяжелым, раздражительным.
Принимая больных, он обыкновенно сердится, нетерпеливо стучит палкой о пол и кричит своим неприятным голосом:
— Извольте отвечать только на вопросы! Не разговаривать!
Чехов А.П. Ионыч // Чехов А.П. Избранные произведения в трех томах. М., 1967. Т. 3. С. 107–113.
Земский врач Григорий Иванович Овчинников, человек лет тридцати пяти, худосочный и нервный, известный своим товарищам небольшими работами по медицинской статистике и горячею привязанностью к так называемым «бытовым вопросам».
Чехов А.П. Неприятность // Чехов А.П. Избранные произведения в трех томах. М., 1967. Т. 1. С. 513.
Левой рукой доктор прижимал к груди купленную лампу, а в правой нес тоненькую трость и весело помахивал ею. Походка у него была размашистая, свободная, как у всех людей, которые уверены в себе и в своем счастье; голову он держал закинутой назад, и глаза его улыбались… С приятным сознанием, что он добрый и поэтому его любят все: жена, знакомые и пациенты, доктор шагал еще легче… В голове у него проходили все те же радостные мысли: о жене и ребенке, о том времени, когда в кабинете у него будет камин и он будет сидеть и греться у камина. Толково и основательно доктор перечислил все, что было приобретено для дома в последний год. Приобретено много. Заново обставлен весь кабинет: письменный стол, кушетка и книжный шкаф. Куплена гостиная мебель, куплена она дешево, по случаю, но выглядит как новая и дорогая. Выписан, кроме того, журнал «Врач» и другой толстый журнал, так как Александр Павлович всегда интересовался литературой и признавал за ней значение воспитательное. Для жены сделано новое осеннее пальто с золотым галуном, а для ребенка нанята нянька. А вот теперь лампа – очень дешевая, но красивая лампа.
Андреев Л.Н. Случай // Андреев Л.Н. Жили-были. Повести и рассказы. Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1982. С. 139–141.
…в столовую входит полковой доктор. Доктор - человек высокий, широкоплечий, с крепкими, румяными щеками, которые так и прыщут здоровьем. Голос у него звонкий, походка твердая, глаза светлые и веселые, губы полные, сочные, вид открытый. Это жуир в полном смысле слова, несмотря на свои пятьдесят лет, жуир, который и прежде не отступал и долго еще не отступит ни перед какой попойкой, ни перед каким объедением. Одет по-летнему, щеголем, в пикейный сюртучок необычайной белизны, украшенный светлыми гербовыми пуговицами. Он входит, причмокивая губами и присасывая языком.
Салтыков-Щедрин М.Е. Господа Головлевы. Л.: «Художественная литература», 1976. С. 58.
У Бахаревых Привалов познакомился с доктором Сараевым, который по вечерам иногда заезжал навестить Василия Назарыча. Это был плотный господин лет под пятьдесят, широкий в плечах, с короткой шеей и сильной проседью в гладко зачесанных темных волосах и такой же бородке. Для своих лет доктор сохранился очень хорошо, и только лицо было совершенно матовое, как у всех очень нервных людей; маленькие черные глаза смотрели из-под густых бровей пытливо и задумчиво. Ходил доктор торопливой, неслышной походкой, жал крепко руку, когда здоровался, и улыбался одинаково всем стереотипней докторской, улыбкой, которую никто не разберет.
Мамин-Сибиряк Д.Н. Приваловские миллионы // Мамин-Сибиряк Д.Н. Приваловские миллионы. Рассказы. М.: «Художественная литература», 1986. С. 133–134.
Третью неделю проводил доктор у постели больной, переживая шаг за шагом все фазисы болезни. Он сам теперь походил на больного: лицо осунулось, глаза ввалились, кожа потемнела. В течение первых двух недель доктор не спал и трех ночей.
Мамин-Сибиряк Д.Н. Приваловские миллионы // Мамин-Сибиряк Д.Н. Приваловские миллионы. Рассказы. М.: «Художественная литература», 1986. С. 257.
Доктор сидел у ее изголовья и по секундам отсчитывал ход болезни, как капитан, который ведет свой корабль среди бушующего моря. Он готов был отдать полжизни, чтобы облегчить страдания этого молодого тела, но наука была бессильна подать руку помощи, и оставалось только ждать.
Мамин-Сибиряк Д.Н. Приваловские миллионы // Мамин-Сибиряк Д.Н. Приваловские миллионы. Рассказы. М.: «Художественная литература», 1986. С. 257–258.
Левой рукой доктор прижимал к груди купленную лампу, а в правой нес тоненькую трость и весело помахивал ею. Походка у него была размашистая, свободная, как у всех людей, которые уверены в себе и в своем счастье; голову он держал закинутой назад, и глаза его улыбались… С приятным сознанием, что он добрый и поэтому его любят все: жена, знакомые и пациенты, доктор шагал еще легче… В голове у него проходили все те же радостные мысли: о жене и ребенке, о том времени, когда в кабинете у него будет камин и он будет сидеть и греться у камина. Толково и основательно доктор перечислил все, что было приобретено для дома в последний год. Приобретено много. Заново обставлен весь кабинет: письменный стол, кушетка и книжный шкаф. Куплена гостиная мебель, куплена она дешево, по случаю, но выглядит как новая и дорогая. Выписан, кроме того, журнал «Врач» и другой толстый журнал, так как Александр Павлович всегда интересовался литературой и признавал за ней значение воспитательное. Для жены сделано новое осеннее пальто с золотым галуном, а для ребенка нанята нянька. А вот теперь лампа – очень дешевая, но красивая лампа.
Андреев Л.Н. Случай // Андреев Л.Н. Жили-были. Повести и рассказы. Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1982. С. 139–141.
Явился низенький человек, с умеренным брюшком, с белым лицом, румяными щеками и лысиной, которую с затылка, как бахрома, окружали черные густые волосы. Лысина была кругла, чиста и так лоснилась, как будто была выточена из слоновой кости. Лицо гостя отличалось заботливо-внимательным ко всему, на что он ни глядел, выражением, сдержанностью во взгляде, умеренностью в улыбке и скромно-официальным приличием.
Одет он был в покойный фрак, отворявшийся широко и удобно, как ворота, почти от одного прикосновения. Белье на нем так и блистало белизной, как будто подстать лысине. На указательном пальце правой руки надет был большой массивный перстень с каким-то темным камнем.
- Доктор! Какими судьбами? - воскликнул Обломов, протягивая одну руку гостю, а другою подвигая стул.
Гончаров И.А. Обломов. Роман в четырех частях. М.: Изд-во Эксмо, 2007. С. 114.
- Дайте руку, - сказал доктор, взял пульс и закрыл на минуту глаза. - А кашель есть? - спросил он.
- По ночам, особенно когда поужинаю.
- Гм! Биение сердца бывает? Голова болит?
И доктор сделал еще несколько подобных вопросов, потом наклонил свою лысину и глубоко задумался.
Гончаров И.А. Обломов. Роман в четырех частях. М.: Изд-во Эксмо, 2007. С. 115.
Мы приехали в больницу как раз к часу визитаций. Ждать мне пришлось недолго. Вскоре в приемную пришел главный врач в сопровождении нескольких ординаторов, смотрителя психиатрического отделения, сторожей и человек двадцати студентов. Он прямо подошел ко мне и устремил на меня долгий, пристальный взгляд. Я отвернулся. Мне почему-то показалось, что этот человек сразу возненавидел меня.
Куприн: Повести и рассказы (1896-1900 гг.). Библиотека русской классики. Выпуск 6. А. Р. Беляев, А. С. Грин, А. И. Куприн, А. Н. Толстой., S. 13415.
Однажды вечером я дольше обыкновенного засиделся у Владимира Андреевича Пожидаева, молодого ординатора при местной психиатрической лечебнице. Разговор зашел о так называемой литературе душевнобольных. Я спросил, правду ли говорят, что рукописные произведения некоторых сумасшедших, несмотря на беспорядочность мысли и причудливость изложения, все-таки носят печать чего-то, похожего на вдохновение.
Куприн: Ошибка. Библиотека русской классики. Выпуск 6. А. Р. Беляев, А. С. Грин, А. И. Куприн, А. Н. Толстой., S. 19186.
Словарные статьи:
Врач - учёный лекарь, доктор, медик.
Малый толковый словарь русскаго языка Сост. по образцу Даля и Ляруса П. Е. Стоян. Изд. 3-ье с новыми таблицами словопроизводства и 1300 гравированными рисунками. Изд-во: Книгоиздательство и книжная торговля Н. Я. Оглоблина Коммиссионера императорской академии наук, императогскаго Университета Св. Владимира, императорской Киевской Духовной Академии, Государственной Типографии и Управления Московской Синодальной Типографии. Петроград. 1916. С. 95
Врач м. лекарь, ученый врачеватель, получивший на это разрешение
Толковый словарь живого Великорусского языка // Собрание сочинений В.И. Даля. (Р) 2000-2001 IDDK
Ординатор лат.— врач при больнице, заведующий одной или несколькими
палатами.
Новый полный словарь иностранных слов вошедших в русский язык с указанием происхождения их, ударений, отраслей знания и с расширенной энциклопедической частью. Сост. по русским и иностранным источникам Е.Ефремов. Под ред. проф. И.А. Бодуэн-де-куртенэ. Изднние второе. Изд-во: Т-во Д. Левенсон. М., 1912. С.331
Пословицы:
Где много лекарей, там много и недугов.
Русские пословицы и поговорки. Под ред. В.П. Аникина. М.: "Художественная литература", 1988. С. 59.
Здоровому врач не надобен
Даль
У всякой лекарки свои припарки.
Русские пословицы и поговорки. Под ред. В.П. Аникина. М.: "Художественная литература", 1988. С. 306.
Боль врача ищет.
Даль
Та душа не жива, что по лекарям пошла.
Даль
Кто лечит, тот и увечит.
Даль
Лекарь свой карман лечит.
Даль
Врач, уврачуй наперед свой недуг.
Здоровому врач не надобен.
Проголодаешься, так хлеба достать догадаешься. Боль врача ищет.
Чем нездоров? - А вот, батюшка, чем скажете (простодушный ответ больного врачу)
Пословицы и поговорки // Собрание сочинений В.И. Даля. (Р) 2000-2001 IDDK
Портрет С.С. Юдина Холст, масло. 80x97 см Государственная Третьяковская галерея, Москва Инв. номер: 15720
